Читать книгу "Голоса деймонов  - Филип Пулман"

Но из-за этого всего рассуждать о смысле книги оказывается гораздо труднее, чем могло бы показаться поначалу.

Я начал этот разговор не для того, чтобы снять с себя ответственность за то, что я написал. Я просто хочу напомнить всем нам, и себе в том числе, что у моей книги нет какого-то одного, единственно верного смысла; что в моем отношении к ней есть свои сложности; что моя интерпретация, скорее всего, окажется столь же однобокой и пристрастной, как и любой сторонний взгляд, и что все мои высказывания о собственной книге имеют не намного больше веса, чем отзывы какого-нибудь читателя. Разве что чуточку больше — да и то лишь потому, что я очень хорошо знаю этот текст. Но так или иначе, мое мнение — отнюдь не истина в последней инстанции.

Итак, все, что я пытаюсь сделать, — это прояснить некоторые проблемы, встающие перед реальным автором романа в беседе с реальными читателями. Кого вы сейчас слушаете — реального автора, имплицитного автора или рассказчика? И с кем я сейчас говорю — с реальными читателями или с имплицитными?

И еще одно, последнее соображение. Допустим, мы пытаемся говорить о том, какой смысл заключает в себе роман и что он пытается нам сказать. Но и тут возникает множество вариантов. Мы можем поговорить о том, что говорят персонажи, или о том, что говорит рассказчик, или о том, что хочет сказать нам имплицитный (подразумеваемый) автор. И, наконец, мы можем поговорить о том, что говорит нам книга в целом, не разделяя ее на отдельные части и голоса.

И вот теперь, закончив это долгое вступление, я могу наконец перейти к тому, о чем, на мой взгляд, говорит нам трилогия «Темные начала», взятая как единое целое.

На мой взгляд, она говорит о том, что мир богат, прекрасен и невообразимо сложен; что наше сознание — одно из величайших сокровищ, которыми мы обладаем (а может, и самое великое), и о том, что распространение знаний — самая важная наша задача, ради которой стоит жить. Она говорит, что пытаться подавить распространение знаний — это ошибка; что знание приходит к нам не только от рациональной части сознания, но и от наших эмоций и тела; что у нас нет нужды привлекать понятия из области сверхъестественного, чтобы объяснить возникновение Вселенной и понять ее устройство; более того, обращение к сверхъестественным причинам и силам, стремление умилостивить эти силы и повиноваться им навлекало на людей в ходе истории ужасные беды и страдания, и очень жаль, что нам не удалось этого избежать. Кроме того, трилогия говорит нам: да, возможно, человек развился эволюционным путем по чистой случайности и без всякой цели, но теперь, когда мы обрели сознание, вместе с ним появилась и цель, и эта цель — работать сообща, чтобы построить Небесную республику. А именно — устроить этот мир таким образом, чтобы каждый жил в нем настолько полно и свободно, настолько насыщенно и радостно, насколько это вообще возможно.

Разумеется, выражение «Небесная республика» — это метафора. Спрашивать, кто будет президентом Небесной республики — все равно что спрашивать, какой длины у Бога борода. Одно из того, к чему не призывает моя трилогия — это к тому, чтобы понимать ее буквально. Небесная республика — это состояние бытия, которое уже отчасти присутствует повсюду, где люди обращаются друг с другом по-доброму и смотрят на мир с удивлением и любопытством.

Среди прочего, важную роль в моей истории играет таинственная субстанция, которую я называю Пылью. Она, по-видимому, связана с ростом и сознанием человека. Не исключено, что она связана и с первородным грехом, из-за чего теологи в «Темных началах» относятся к ней с такой опаской. Пыль есть повсюду, она пронизывает всю Вселенную, но в то же время такое впечатление, что взрослые люди притягивают ее к себе гораздо интенсивнее, чем дети.

Проблема Пыли предопределяет мотивацию многих персонажей. В конце первой книги Лира, ставшая свидетельницей ужасных вещей, которые взрослые творят с детьми, приходит к выводу: если люди, творящие такие злодеяния, считают, что Пыль плохая, то это может значить только одно — на самом деле Пыль хорошая. А в третьей книге доктор Мэри Малоун, исследующая Пыль при помощи янтарного телескопа (по которому и названа эта книга), совершает пугающее открытие: оказывается, Пыль со страшной скоростью покидает Вселенную, как будто случилась какая-то чудовищная катастрофа. Исчезновение Пыли обернется величайшими несчастьями, потому что Пыль в моей трилогии — это зримый аналог, образ или метафора (еще раз повторю — не буквальное описание!) человеческого сознания.

Пыль есть повсюду — и в наших сердцах, и в межзвездном пространстве; она питает нас и радуется проявлениям человеческой любви и понимания. В каком-то отношении она похожа на Бога. Но есть одно важное отличие: Пыль, в отличие от Бога в традиционном представлении, зависит от нас. Мы зависим от Пыли, потому что она делает нашу жизнь полноценной, но и Пыль зависит от нас: если мы перестанем взращивать и распространять знания, если мы отринем сострадание и предадимся фанатичной ненависти, Пыль зачахнет и исчезнет.

Иными словами, трилогия задает новый способ взаимодействия между нами и Богом — не иерархический, а взаимозависимый. Не Бог сотворил нас: мы с ним постоянно творим друг друга. Вместо того чтобы слепо повиноваться Богу, как подданный — королю, мы выполняем гораздо более важную роль: мы поддерживаем в Боге жизнь. И это — часть того, что я подразумеваю под Небесной республикой: мы тоже несем ответственность; мы — граждане; мир — это демократия, и если мы откажемся от ответственности, то демократия очень быстро сменится тиранией.

Зачитаю вам отрывок из «Темных начал», который, на мой взгляд, имеет прямое отношение к этой теме. Мэри Малоун наблюдает Пыль, и вдруг у нее возникает чувство, будто какая-то сила тянет ее прочь из тела, наружу:

Она мысленно протянула ниточку к своему физическому обиталищу и попыталась вспомнить, каково ей было в нем; вспомнить все ощущения, которые складывались в одно чувство жизни. Ласковое прикосновение мягкого хобота Аталь к ее шее. Вкус яичницы с беконом. Радостное напряжение мышц, когда она подтягивалась вверх по крутому горному склону. Выверенное порхание пальцев по клавиатуре компьютера. Запах жареного кофе. Тепло постели в зимнюю ночь.

И постепенно ее движение прекратилось; ниточка жизни держала крепко, и Мэри, зависнув в небе, чувствовала напор катящего мимо потока.

А потом случилась странная вещь. Вспоминая все новые и новые эпизоды из прошлого — как она пробовала ледяной коктейль «Маргарита» в Калифорнии, как сидела под лимонными деревьями у ресторана в Лиссабоне, как соскребала иней с ветрового стекла своей машины, — Мэри заметила, что давление Пыли ослабевает. Сопротивляться ему стало легче.

Но общая картина не изменилась: повсюду, вверху и внизу, могучий поток двигался так же быстро, как прежде. Только вокруг нее почему-то образовался островок затишья, где частицы сопротивлялись основному течению.

Они и вправду были разумны! Они почувствовали ее тревогу, откликнулись на нее и медленно понесли Мэри обратно к брошенному телу. Когда она приблизилась к нему настолько, что увидела его вновь — такое тяжелое, такое надежное, такое теплое, — ее душу сотрясли безмолвные рыдания.